фрагмент книги Аркадия Фидлера "Белый Ягуар"
Эту книгу я читал в детстве и вот случайно наткнулся вновь.

МУРАВЬИНЫЙ СУД

Внезапно все барабаны, кроме одного, смолкли. К сваям, торчавшим из
помоста, прикрепили сетки-гамаки. К двум из них подвели новобрачных: юношу
в возрасте примерно нашего Вагуры и значительно более юную девушку. Ей
можно было дать лет тринадцать, но довольно развитая грудь говорила за то,
что это уже не ребенок.
Одетые как и большинство присутствующих - он в набедренной повязке,
она в фартучке, прикрывающем лоно, то есть почти голые, они легли в
гамаки, висевшие рядом. Шаман, снявший к этому времени с головы маску и
оказавшийся довольно старым, хотя и резвым еще человеком, с безумным
взглядом стал исполнять вокруг неподвижно лежавшей пары какой-то
ритуальный танец, выкрикивая над ними заклятья и потрясая двумя небольшими
плотно закрытыми корзинками. Хотя все, не только мужчины, но и женщины и
даже дети, были в состоянии заметного опьянения, на помосте воцарялась
мертвая тишина.
Я заметил, что Екуана, отец юноши, от волнения почти совсем
протрезвел.
В какое-то миг шаман подскочил ко мне и в знак уважения к гостю
позволил заглянуть в одну из корзинок, открыв на мгновение крышку: внутри
копошились десятки тысяч свирепых муравьев. Затем среди всеобщего
напряженного молчания шаман поставил одну корзинку на голую грудь юноши, а
вторую - на грудь девушки. Муравьиный суд начался.
- В корзинках есть маленькие отверстия, - стал объяснять мне Фуюди, -
муравьи не могут сквозь них убежать, но могут кусать, О-ей, уже начали!
По лицам несчастных заметно было, что муравьи и впрямь не теряли
времени даром. Пот ручьями лил с тел обоих, и они от боли кусали губы,
хотя и старались делать это незаметно.
- Они должны терпеть спокойно и стойко, - продолжал объяснять Фуюди.
- Если они пошевелятся от боли, а еще хуже - застонут, тогда - конец.
- Какой конец? - не понял я.
- Они не смогут жениться и навлекут на себя великий позор!
Шаман же не знал пощады. Он поминутно встряхивал корзинки, доводя
муравьев до неистовства, и каждый раз при этом переставлял корзинки с
одной части тела истязуемых на другую. Барабан тем временем все наращивал
темп своего глухого аккомпанемента, а зрители с безжалостным вниманием все
напряженнее следили за юными страдальцами.
Торжественный обряд достиг апогея, когда шаман открыл корзинки и
содержимое их высыпал на тела новобрачных. Муравьев было такое множество,
что местами они облепили кожу сплошным черным шевелящимся покровом.
Жестоко кусая, они мгновенно расползались по телам, и не оставалось уже ни
одного живого места, куда бы они не вгрызались, испуская свой жгучий яд.
Юные страдальцы держались стойко и ни разу даже не вздрогнули. Юноше
муравьев досталось больше, и порой мне казалось, он вот-вот лишится
чувств. Свирепые насекомые тучами заползали на лица, и мученикам
приходилось смежать веки, чтобы уберечь глаза. Но, несмотря ни на что, они
переносили боль мужественно, и лишь у юной индианки из-под сомкнутых век
ручейками текли слезы. Но и она не издала ни звука и не шевельнулась.
Какое-то время спустя муравьи стали сползать с тел и разбегаться в
разные стороны. Шаман признал, что новобрачные выдержали испытание. Но
тогда несколько буйных юнцов громогласно возмутились: "Нет, она не
выдержала испытания - у нее лились из глаз слезы, значит, они не могут
жениться!" Другие же выступили в защиту молодоженов. Поднялся шум,
разразилась ссора. И только благодаря присутствию гостей дело не дошло до
драки. Большинство варраулов, хотя и не без помощи тычков и
подзатыльников, довольно быстро одержали верх над смутьянами и усмирили
завистников. На помосте вдруг воцарились мир и согласие. Молодожены
избежали беды.