Окрестности города Кисловодска, конец июля. Очень жарко, дождей не было больше недели. В этой засушливой гористой местности кажется, что дождей не было и дольше, примерно с весны. Вокруг – невысокие горы, сложенные песчаником и известняком, бывшие когда-то дном древнего океана. Почва – песок, столетиями выветривающийся из каменных глыб, поэтому вода, даже если и появляется здесь, то никогда не задерживается.

Но безжизненность этой горностепной пустыни только кажущаяся. Да, в этой местности совсем нет млекопитающих, очень редки птицы, малочисленны ящерицы. Это – мир насекомых, рай для тех, кто приспособился выживать.

Кроме насекомых здесь встречаются иногда и другие существа. Вот идёт человек. Странно видеть его тут сейчас: в такое дикое место, да ещё и в такую жару мало кто решился бы выйти из прохладной тени Кисловодского парка. Однако, этот человек продолжает идти, идти по самым жарким местам, нисколько не стремясь спрятаться в тень. Очевидно, ему уже основательно напекло голову, поскольку человек ведёт себя в высшей степени странно. Он не любуется горными пейзажами, его взгляд устремлён вниз, в землю. Время от времени этот путник останавливается, что-то разглядывает в песке или в засохшей траве. Наверное, он что-то потерял и ищет. Но что? Хотя, нет. У него есть фотоаппарат, и человек фотографирует. А что он фотографирует? Землю, камни, песок, что-то у себя под ногами.

А теперь он делает вообще непонятные вещи: из рюкзака достаёт коробочку, полную растений. Очень странных растений – маленьких зелёных шариков. Человек делает дырочку в твёрдом куске песчаника небольшим острым камнем, затем кладёт в отверстие одно растение-шарик и прижимает пальцем. Потом идёт дальше.

Но вот, что-то привлекло внимание этого странного путника. Он метнулся вперёд, выхватил из кармана необычный предмет (шприц без иглы, заткнутый ваткой), прополз по дороге на четвереньках, двигая по песку шприц, затем закрыл его отверстие ваткой, посмотрел и, с торжествующим видом, спрятал предмет в рюкзак. Потом быстрым шагом прошёл по дороге взад-вперёд, глядя в землю, спустился на склон горы, поднялся опять, снова прошёл по дороге, спустился на склон… При этом заглядывая во все травяные кочки и лихорадочно переворачивая камни. Он – не просто странный, а сумасшедший! Лучше уходить из этого места, вдруг он нападёт… Да ещё этот шприц…
И всё бы ничего, но этот странный, сумасшедший человек – я.

Каменистые пустоши – моя стихия. И жизни здесь больше, чем в любом цветущем саду.

Вот – бембекс, крупная оса, охотник на слепней. Сейчас этот «самолёт-истребитель» греется на солнце, но его зелёные глаза зорко смотрят по сторонам. Хотя, прежде чем бембекс взметнулся в воздух, я успел его сфотографировать.

Это – сфекс, любимец Ж. А. Фабра. Только что вырыл норку на выступе скалы. Скоро он (она, точнее) отправится ловить кузнечиков.

Одинер, поразительно похожий на очень крупного полиста, изучает песчаный откос. Рыть его поверхность нелегко, поэтому оса размачивает затвердевший песок водой, которую приносит из очень далёкой реки.

Мегахила (пчела-листорез) присела отдохнуть на дорогу, сжимая аккуратно вырезанный листок шиповника. Из таких листовых кружков она сделает горшочки для мёда.

На цветке – зелёный толстый кузнечик. Вроде тех, что живут у меня на укропе. Он (вернее, она) ест пыльцу.

Рядом, на другом цветке, парочка каких-то жуков. Радужный блеск их надкрылий фотоаппарат может передать лишь отчасти.

Это – итальянская саранча, бедствие многих регионов. Но здесь саранча живёт тихо, не выходя за рамки дозволенного. Хотя, как мы видим, о размножении тоже думает.

Под навесом скалы – воронки в песке. Одна из маток лазиус умбратус, во множестве встречающихся выше на дороге, бежит по краю ямки и, оступившись, соскальзывает вниз. В один момент дно ямы вздрагивает, появляются зазубренные челюсти и смыкаются на муравьихе. Но как сфотографировать хищного обитателя песчаной воронки? Только вытащив его оттуда. «Не трогай меня – я царь зверей! Хоть и муравьиный…» - кричит, наверное, это странное плоское существо, лёжа у меня на ладони вместе с мёртвой уже самкой лазиуса.

В этих местах очень много наших любимых муравьёв. Мессоры, тетрамориумы, лазиусы, формики, сервиформики, раптиформики, лептотораксы (живущие не в дереве, а в пористых камнях), мирмики, амазонки, тапиномы…

Мессоры собирают зерно и мёртвых насекомых. Но это вечером, когда не так жарко. А днём их можно выманить хлебными крошками.

На дороге словно что-то рассыпано. Эта коричневая куча занимает около метра в длину. При ближайшем рассмотрении оказывается, что кучу составляют тела амазонок-полиергусов, высохшие на солнце. Но амазонки никогда не гибнут в таком количестве, совершая набеги… Да и мёртвых сервиформик среди них нет. Одни воины сцепились в смертельном объятии, другие схватили жвалами-саблями чью-то ногу, третьи лежат по-соседству со своими оторванными головами. Всё ясно: здесь столкнулись два войска амазонок, и победителей, по всей видимости, не было.

Но самые многочисленные муравьи здесь, после мессоров и тетрамориумов, раптиформики – кровавые рабовладельцы. Их муравейники повсюду. Везде можно натолкнуться на этих крупных ярких муравьёв, идущих в завоевательский поход. Нет, не за рабами (почти все сервиформики уже порабощены, или заражены, кому как больше нравится), а за едой. Они уничтожают муравейники лазиусов, забирая коконы, рабочих, самок и самцов. Хотя, всё же здесь есть одинокие муравейники-крепости сервиформик, которые не сдаются завоевателям.

Вот за жизнью всего этого скопища живых существ я здесь и наблюдаю, гуляя на палящем солнце. Впрочем, я занимаюсь не только этим. Ещё сажаю молодила (Sempervivum), те самые растения-шарики. Горы здесь есть, а таких истинно горных растений нет. Непорядок! Должны быть и, значит, будут!

И вдруг, в тот момент, когда я ковырял очередное посадочное место, на дорогу рядом со мной выбежал муравей. Очень крупный и очень быстрый. Слишком крупный для рабочего… Да это же матка раптиформики! Выхватив из кармана ловушку-шприц, я пополз по пыльной дороге на четвереньках, пытаясь загнать матку в шприц. Но не так это просто! В итоге перекрыл путь самке руками, и она «влетела» в ловушку, где я её и закрыл ваткой. Довольный, я положил шприц в рюкзак, краем глаза заметив, что раптиформика продолжает беспокойно носиться по своей пластиковой тюрьме. Что же может её успокоить? Только коконы сервиформик. Однако, как оказалось, найти их в местности, где всё занято рабовладельцами, практически невозможно. Вот я и бегал взад-вперёд по дороге, спускался-поднимался, всё, как написано было вначале. Всё-таки нашёл под камнем на склоне один единственный муравейник двухцветных сервиформик, изъял у них 20 коконов, и убежал быстро-быстро (очень уж агрессивные сервиформики были). Но через несколько дней пришёл к ним снова (грехи замаливать), принёс большого кузнечика. Они приняли и простили меня, даже больше не напали. Там же я увидел матку раптиформики, которой повезло гораздо меньше, чем моей.

Как только коконы были помещены к матке раптиформики, она успокоилась. Принялась облизывать их и перекладывать в одну кучу. Дома рассмотрел матку внимательно: истинная матка-воин, брюшко меньше просяного зерна, а сама – мощная и злая, как бойцовская собака. Стоит только открыть пробирку (из шприца я дома сразу её переселил), матка бросается вперёд и вцепляется в любой предмет, окажущийся у неё на пути. Видимо, бегала она долго, раз брюшко такое маленькое. Нужно накормить. Развёл сироп и капнул. Выпила за секунду! Капнул ещё и ещё… В итоге матка превратилась в колбасу на ножках. Зато наелась!

Утром, как только проснулся, бегом матку смотреть. А она там уже не одна, а с 5 белыми сервиформиками! Самостоятельно распаковала их, облизала и накормила каждого. С тех пор рабов становилось всё больше и больше. А матка так и оставалась «цепным псом» среди них. Странная картина: около мокрой ватки в конце пробирки жмутся сервиформики с коконами, а перед ними, всегда настороже, матка раптиформики, готовая броситься на любого нарушителя границы.

Сейчас у этой семьи всё хорошо (стучу по дереву). Рабочих сервиформик больше 30 (я потом ещё коконы добавил), да и яиц тоже много (более 50, поверьте мне на слово). Вроде, и маленькие личинки уже появились. Характер у Кровавой Королевы изменился: теперь она никогда не нападает, а прячется в глубине пробирки.

Живут муравьи в пробирке с миниареной. Пьют сироп, едят тараканов. Ничего особенного, сервиформики как сервиформики… Но я знаю, в ближайшем будущем мой Заповедник ещё увидит шествие колонны больших, ярких и красивых муравьёв с характерной выемкой на наличнике.

P. S. Новых фотографий семьи кровавых рабовладельцев нет, только самые первые. К сожалению, фотоаппарат не успел запечатлеть выход из кокона всех новых сервиформик и появление ещё большего количества яиц, так как «погиб на посту» в результате работы в экстремальных условиях.

Изображения: